ГЛАВА 18

ВОДЫ ЛЕТЫ.

Пение оборвалось. Белая корова, испугавшись чужого голоса, беспокойно затопталась, тяжело задышала и пригнула рога вперед. Человек, пробормотав что-то, стал вглядываться сквозь ветки рябины. Тихое, угрожающее ворчание пса, которого Марк не сразу заметил, перешло в злобное рычание на одной ноте, но прекратилось, когда охотник пнул его ногой.

– Добрая встреча, Деметрий из Александрии.

Сейчас было не до расспросов и объяснений, и Марк быстро проговорил:

– Гверн, нам нужна твоя помощь.

– Я уже и сам знаю. Вы украли орла, и племя эпидиев гонится за вами по пятам. Слух об этом дошел до наших мест на закате, думнонии и мое племя примут участие в охоте. – Гверн подошел вплотную. – Что требуется от меня?

– Пища и… ложный след, если сумеешь.

– Пищу принести нехитрое дело, а вот ложного следа маловато, если вы хотите, добраться до стены целыми и невредимыми. Сейчас каждую тропку, идущую к югу, стерегут. Пожалуй, я знаю только один путь, который наверняка будет свободен.

– Скажи нам, как его найти.

– Сказать мало. Без проводника он ведет к погибели. Потому его и не считают нужным стеречь.

– И ты его хорошо знаешь? – Впервые подал голос Эска.

– Знаю. Я… я поведу вас.

– А что, если тебя поймают вместе с нами? – спросил Марк. – Если тебя хватятся и не найдут дома?

– Никто не удивится; в ближайшие дни многие будут на охоте. А если на нас наткнутся… я всегда могу пырнуть ножом одного из вас и заявить свое право первого копья среди охотников.

– Идея недурна, – отозвался, поежившись, Марк. – Прямо сейчас двинемся?

– Да. Первую половину пути лучше пройти сразу, – решил Гверн. – Придется и корову с собой взять. Сама виновата – вечно отбивается от стада.

Марк засмеялся, встал и охнул – натруженную ногу пронзило острой болью.

– Зато ее привычка сослужила нам сегодня хорошую службу. Давай сюда твое плечо, Эска, что-то здесь очень круто.

Много таких крутых спусков в лощины и подъемов на поросшие вереском гряды пролегло между ними и ямой, где дрались олени, но только перед самым рассветом Гверн привел их в старый заброшенный карьер, где добывали песчаник в ту пору, когда легионам еще не пришлось бежать из Валенции. Гверн велел им залезть в осыпающуюся пещеру или что-то вроде галерейки, которую, судя по всему, облюбовали дикие свиньи. И, дав совет притаиться и ждать его, ушел вместе с заморившейся коровой.

– Может, это научит тебя не убегать, о дочь Аримана [22] ! – бормотал он, втаскивая ее за рога вверх на каменистый склон.

Оставшись одни, Марк и Эска затянули вход в свою пещеру нависавшим шиповником и куманикой и устроились как могли удобнее.

– Если потолок не обвалится, а свиньи не явятся нас выгонять, денек как будто обещает быть спокойным, – заметил Марк, укладываясь головой на скрещенные руки.

Ни того, ни другого не случилось. День тянулся медленно, Марк с Эской спали, то и дело просыпаясь и стараясь превозмочь ощущение голода. Сквозь кусты, прикрывавшие вход, проглядывал свет, постепенно он сделался золотистым, а потом погас. Уже смеркалось, когда наконец появился Гверн и принес, кроме неизменного копченого жесткого мяса, большой кусок свежезажаренной оленины.

– Поешьте свежатинки, – сказал он, – да поторапливайтесь.

Они принялись за еду, а он тем временем стоял у входа, опершись на копье; пес лежал у его ног. Снаружи еще не совсем стемнело, когда они пустились в путь. Сперва они шли медленно, так как нога у Марка действовала плохо после целого дня неподвижности. Но дорога теперь была полегче и шла в основном под уклон, нога постепенно расходилась. Они, как бесшумные тени, не произнося ни слова, следовали за Гверном по тропкам, ведомым только ему и оленям. По мере того как время шло, Марк все больше недоумевал: он не видел никакой разницы между этой местностью и той, которую они оставили позади, никаких признаков дороги, где идти без проводника было равносильно смерти.

Но вот они спустились по отлогому склону, и воздух неуловимо изменился, а с ним изменилось ощущение почвы под ногами. И Марк вдруг догадался – трясина! Трясина, а через нее где-то проходит тайная тропа, известная лишь немногим. Граница топи появилась перед ними внезапно, как край лужи, в воздухе остро запахло сырой землей. Гверн заметался из стороны в сторону, как охотничья собака, вынюхивающая след. Затем он остановился.

– Вот она, тут, – тихонько сказал он. Он заговорил впервые за все время пути. – Дальше мы пойдем гуськом. Ступайте в мои следы и не задерживайтесь ни на один миг – даже на этой тайной тропе почва податлива. Слушайтесь меня – и вы благополучно перейдете топь. Не послушаетесь – вас засосет.

Только и всего.

– Понятно, – шепнул Марк. Не место и не время было предаваться сейчас разговорам. Одному Митре известно, насколько близка или далека погоня.

Пес прижался к ногам Гверна, и тот ступил на трясину. Марк занял освободившееся место, Эска шел последним. Топкая почва подавалась у них под ногами, ноги мгновенно начинали увязать, путники едва успевали переставлять их. Они ушли совсем еще недалеко, но тут Марк заметил вокруг легкий белесоватый туман. Сначала он принял это за болотные испарения, но очень скоро понял, что ошибается. Туман бледными полосами начал подниматься кверху, полосы, извиваясь, смыкались над их головами. Поглядев вверх, Марк увидел луну, тускло светившую сквозь хвосты тумана. Туман! Беда, которой они имели все основания страшиться. И надо же, чтобы это случилось именно сейчас! О возвращении назад не могло быть и речи. И в то же время – разве возможно найти дорогу в этом гиблом месте? А что, если они заблудятся? Об этом лучше не думать.

Туман неуклонно сгущался. Скоро они уже шли почти вслепую, их мир ограничился двумя-тремя футами мокрого торфа, клочковатого влажного мха и блестками воды. Все это тут же исчезало, растворялось в светящемся тумане. И нигде никаких признаков тропы. Но Гверна это, казалось, не смущало, он уверенно и легко шел вперед, то и дело меняя направление, а Марк с Эской следовали за ним. Пронзительный запах сырой земли все усиливался, становилось промозгло, луна опустилась ниже, туман почти съедала темнота, а охотник Гверн все шел вперед, дальше и дальше. Их окружала тишина, лишь изредка где-то справа кричала выпь, да болото издавало зловещие чавкающие звуки.

Марк давно уже не опасался, сможет ли Гверн отыскать дорогу в тумане. Но его начало беспокоить – долго ли он сам сможет идти вот таким легким ровным шагом. И вдруг ему почудилось, будто опора под ногами сделалась тверже. Еще несколько шагов, и он уже не сомневался – они выбирались из трясины. Туман пахнул по-иному, он оставался таким же промозглым, но сделался более легким и бархатистым. Вскоре тайная тропа осталась позади, как дурной сон. Рассвет приближался, опять поднялся туман, теперь он не светился в темноте, а сделался тускло-серым, как пепел давно потухшего костра. Начало светать, когда был пройден последний клочок трясины; они с облегчением вздохнули, встали под прикрытием старых деревьев боярышника и посмотрели наконец друг на друга.

– Я привел вас, куда мог, – произнес Гверн. – У каждого свои охотничьи угодья, дальше местность мне незнакома.

– Ты провел нас через заслон наших врагов, теперь мы позаботимся о себе сами, – торопливо ответил Марк.

Гверн с сомнением покачал косматой головой:

– Как знать, может быть, они прочесывают и эти холмы. Я советую вам идти ночью, а днем прятаться. Если не заблудитесь в тумане и не попадете в руки здешних племен, то доберетесь до Вала через две ночи. – Он запнулся, хотел что-то сказать, видимо, не решался, но потом выговорил сердито и вместе с тем робко: – Прежде чем наши пути разойдутся, мне бы хотелось взглянуть разок на орла. Ведь он был раньше и моим орлом.

Вместо ответа Марк достал сверток и отвернул складки плаща. В серой предутренней мгле орел был темным и тусклым – кусок помятого металла в форме птицы, и только.