Спуститься было невозможно. Северо-западный склон не представлял особых трудностей, но пока они осматривались, притаившись на краю обрыва, внизу зазвякали удила, послышался явственный шорох, шевеление людей в засаде. Этот путь, таким образом, исключался. На юго-востоке стена уходила отвесно вниз, теряясь в кольцах тумана, и снизу шел неопределимый запах глубокой воды. Может быть, для орла это и был выход, но Марка он не устраивал.

Подгоняемые звуками охоты, рыщущей по зарослям, как собаки, потерявшие след, друзья через силу сделали еще несколько шагов, затем остановились, в отчаянии озираясь во все стороны, тщетно выискивая способ спастись. Марк еле держался на ногах, Эска поддерживал его. Даже если бы нашелся путь к спасению, они уже не смогли бы им воспользоваться. Они были в ловушке и сознавали это. Строение, которое прежде смутно проглядывало сквозь туман, очистилось, и теперь было отчетливо видно: бывшая римская сигнальная башня. Юноши, собрав последние силы, направились к ней.

Она представляла собой отличное убежище и до такой степени явное, что охотники наверняка уже осмотрели ее, так что она могла им дать какую-то минимальную возможность спасения, вернее сказать, короткой передышки. В худшем случае она поможет им оказать сопротивление. И ведь наступит же когда-нибудь темнота!

В стене зиял узкий проем, лишенный двери, и они, спотыкаясь, вошли во внутренний дворик, где булыжник давно зарос травой. Перед ними оказался еще один пустой проем, и, шагнув внутрь, они очутились в караульном помещении. Под ногами шуршали сухие листья, белесоватый свет сочился сквозь высокую бойницу, освещая первые ступени лестницы.

– Наверх, – задыхаясь, выговорил Марк.

Каменные ступени хорошо сохранились, хотя и были скользкими от сырости; звуки шагов громко раздавались внутри этого каменного каркаса, где небольшой римский гарнизон нес свою службу, наблюдая за пограничными холмами в тот недолгий период, пока провинция Валенция еще не стала пустым звуком.

Через низкую дверку они вылезли на плоскую сигнальную крышу и после сумрака нижних помещений оказались на ярком свету, прозрачном, как лунный камень. В тот же миг Марк отшатнулся: большие черные крылья мазнули его по лицу – вверх взмыл потревоженный ворон и, издавая резкий, скрипучий крик тревоги, полетел к северу, медленно взмахивая крыльями и негодующе каркая. «Проклятие! Любой теперь догадается, где мы», – подумал Марк, но подумал как-то равнодушно. Он устал, он окончательно выбился из сил. Пошатываясь, он доковылял до дальнего конца площадки и выглянул через выкрошившуюся бойницу. Башня стояла на самом краю скалы, которая уходила отвесно вниз, и далеко внизу, сквозь последние клочья тумана, темнела глубокая вода – неподвижное озерцо, покоившееся между отрогом и главной грядой, оно мрачно хранило свои тайны. Да, для орла выход здесь был…

Эска скорчился возле пролома в парапете по другую сторону площадки.

– Все еще обшаривают утесник, – пробормотал он, когда Марк подошел к нему. – Нам повезло, что у этой партии нет с собой собак. Если они не придут сюда до темноты, мы еще можем спастись.

– Они придут, – тихонько ответил Марк. – Ворон об этом позаботился. Слушай…

С северной стороны отрога до них донесся шум, невнятный всплеск возбужденных голосов, приглушенных туманом и расстоянием, и это яснее ясного сказало им, что дозорный понял сигнал ворона. Марк с трудом опустился на здоровое колено, затем растянулся на боку, опершись на локоть.

– Наверное, мне бы следовало чувствовать себя виноватым перед тобой, Эска. Я – другое дело, я старался ради орла. А ты? Что от этого получил ты?

Эска улыбнулся своей медлительной серьезной улыбкой. На лбу его рдела глубокая рваная царапина – след острого корня утесника, но глаза оставались спокойными.

– А я был опять свободным среди свободных. Я охотился вместе с моим братом, и охота была добрая.

Марк тоже улыбнулся.

– Да, охота была добрая, – подтвердил он.

Снизу послышался мягкий стук неподкованных копыт по земле. Невидимые пешие охотники, обыскивавшие утесник, направлялись к отрогу, стуча копьями об землю и тыча ими в кусты по дороге, – они хотели удостовериться, что не упустили добычу. Скоро они будут у башни, но всадники поспеют сюда первыми.

Охота была добрая. Но сейчас она, кажется, подошла к концу. Интересно, услышат ли когда-нибудь о том, что она кончилась, по ту сторону Вала? Дойдет ли до легата Клавдия, а через него – до дяди Аквилы и Коттии, ждущей в саду под крепостным валом в Каллеве? Хорошо бы они узнали… узнали, что их с Эской охота была доброй… Марку вдруг пришло в голову, что, несмотря ни на что, дело того стоило.

На душе у него было покойно. Ветер унес обрывки тумана, какое-то подобие солнечного луча скользнуло по крыше дозорной башни. Марк в первый раз заметил, что из щели растрескавшегося парапета возле него растет кустик колокольчиков, на котором еще оставался один хрупкий цветок на изогнутом тоненьком стебельке. Колокольчик качнулся на ветру, потом опять упрямо выпрямился, вызывающе тряхнув головкой. Марку подумалось, что он никогда не встречал ничего более ярко-синего.

Из-за гребня отрога показалось трое всадников, они направлялись к башне.

ГЛАВА 19

ПОДАРОК СТАРОГО ТРАДУИ.

Как только всадники спрыгнули во дворе с лошадей, Марк с Эской отпрянули от парапета.

– Пока только трое, – шепнул Марк. – Без особой нужды не пускай в ход нож, они могут нам пригодиться живыми.

Эска кивнул и сунул нож обратно за пояс. К ним опять вернулось желание жить, потребность действовать. Прижавшись к стене по обе стороны от лестницы, они ждали, прислушиваясь, как те обыскивают склад и караульню.

– Дурачье! – вздохнул Марк, услыхав возглас радости. Троица, видимо, обнаружила лестницу. Послышался быстрый топот ног вверх по ступеням.

Марк был опытен в кулачном бою, а долгие упражнения с цепью прошлой зимой сделали из Эски тоже недурного бойца; вместе, как ни были они изнурены, они составляли опасную команду. Двое бриттов, вынырнувшие первыми из низкой дверки, повалились, не пикнув, как забитые волы. Третий, не в такой мере захваченный врасплох, оказал сперва некоторое сопротивление. Эска кинулся на него сверху, и они покатились по ступенькам вниз, как клубок молотящих рук и ног. Завязалась короткая отчаянная схватка, и в результате Эска оказался сверху. Пошатываясь, он поднялся и перекатил недруга через порог. Тот был без сознания.

– Безмозглые мальчишки! – Эска нагнулся и поднял упавшее копье. – Щенки у собак и те догадливее.

Двое из поверженных – они все были в самом деле очень молоды – лежали оглушенные. Третий, однако, пошевелился, и Марк наклонился над ним.

– Это Лиатан, – сказал он. – Я присмотрю за ним, а ты свяжи тех и заткни им чем-нибудь рты.

Юный воин застонал и открыл глаза: он увидел Марка, приставившего ему к горлу его собственный кинжал, и Эску, который торопливо связывал его товарищей и затыкал им рты полосами, оторванными от плаща.

– Вы поступили неверно, – сказал Марк. – Надо было держаться с остальными, а не соваться сюда одним.

В черных глазах Лиатана, глядевшего снизу вверх, застыла жгучая ненависть. Из угла рта у него стекала тоненькая струйка крови.

– Ну и что! Просто мы увидели ворона и решили стать первыми копьями, чтобы не отдавать бога-орла племенам с равнины, – сказал он сквозь стиснутые зубы.

– Понятно. Поступок смелый, но глупый.

– Ну и пусть. Нам не удалось, так все равно скоро другие придут сюда.

В черных глазах юного воина сверкнуло злорадное торжество.

– Так, – согласился Марк. – Но когда другие сюда придут, ты крикнешь им, что нас тут нет, что мы все-таки ускользнули в тумане, и пошлешь их назад, за главную гряду, в сторону восхода солнца.

Лиатан улыбнулся:

– Почему я стану это делать? – Он бросил презрительный взгляд на кинжал в руке Марка. – Из-за этого?